Неточные совпадения
Таковы-то были
мысли, которые побудили меня,
смиренного городового архивариуса (получающего в месяц два рубля содержания, но и за всем тем славословящего), ку́пно [Ку́пно — вместе, совместно.] с троими моими предшественниками, неумытными [Неумы́тный — неподкупный, честный (от старого русского слова «мыт» — пошлина).] устами воспеть хвалу славных оных Неронов, [Опять та же прискорбная ошибка.
Чаадаев, помнишь ли былое?
Давно ль с восторгом молодым
Я
мыслил имя роковое
Предать развалинам иным? //…Но в сердце, бурями
смиренном,
Теперь и лень, и тишина,
И в умиленьи вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена!
По самодовольному и спокойному выражению лица его можно было судить, как далек он был от
мысли, что с первого же шагу маленькая, худощавая Настенька была совершенно уничтожена представительною наружностью старшей дочери князя Ивана, девушки лет восьмнадцати и обаятельной красоты, и что, наконец, тут же сидевшая в зале ядовитая исправница сказала своему
смиренному супругу, грустно помещавшемуся около нее...
Не смотря на все возражения моего рассудка, дерзкая
мысль сделаться писателем поминутно приходила мне в голову. Наконец не будучи более в состоянии противиться влечению природы, я сшил себе толстую тетрадь с твердым намерением наполнить ее чем бы то ни было. Все роды поэзии (ибо о
смиренной прозе я еще и не помышлял) были мною разобраны, оценены, и я непременно решился на эпическую поэму, почерпнутую из Отечественной Истории. Не долго искал я себе героя. Я выбрал Рюрика — и принялся за работу.
Как в полку он был не только безукоризненным офицером, но таким, который делал больше того, что требовалось, и расширял рамки совершенства, так и монахом он старался быть совершенным: трудящимся всегда, воздержным,
смиренным, кротким, чистым не только на деле, но и в
мыслях, и послушным.
Воистину еврейки молодой
Мне дорого душевное спасенье.
Приди ко мне, прелестный ангел мой,
И мирное прими благословенье.
Спасти хочу земную красоту!
Любезных уст улыбкою довольный,
Царю небес и господу-Христу
Пою стихи на лире богомольной.
Смиренных струн, быть может, наконец
Ее пленят церковные напевы,
И дух святой сойдет на сердце девы;
Властитель он и
мыслей и сердец.
Нельзя избавиться от грехов, соблазнов и суеверий телесными усилиями. Избавиться можно только усилиями
мысли. Только
мыслями можно приучить себя быть самоотверженным,
смиренным, правдивым. Только когда в
мыслях своих человек будет стремиться к самоотречению, смирению, правдивости, только тогда он будет в силах бороться и на деле с грехами, соблазнами и суевериями.
В этом
смиренном признании человеческого бессилия, в обычном для трагедии обличении «гордости» и заключалась основная
мысль всего произведения в целом, а никак не в прославлении безудержно дерзающей, могучей человеческой воли.
— Ты видишь до сих пор домишки и часовни, — сказал Аристотель, стыдясь за
смиренную наружность русской столицы, как бы за свой родной город, — ты увидишь и скромный дворец великого князя и спросишь меня: «Где ж, наконец, Москва?» На это отвечу тебе: «Москва, блестящая столица Иоанна, вся в сердце, в думе его; а что он только задумает, то должно исполниться, как
мысль судьбы».